Марлон Брандо

Говоря о вкладе Брандо в мировое киноискусство, один из его биографов, Стефан Канфер, однажды произнёс: «Существовал кинематограф до Брандо и после Брандо, также как живопись до Пикассо и после Пикассо, литература до Хемингуэя и после Хемингуэя и поп-музыка до Синатры и после Синатры …». Схожего мнения придерживалась историк кино Молли Хаскелл: «Легенду киноэкрана можно охарактеризовать одним словом. Брандо. Как Гарбо. Или Фидо. … Есть только один Брандо».

Брандо стремительно ворвался в мир кинематографа, дав знать о себе критикам и зрителям, уже второй ролью в карьере — Стэнли Ковальски в экранизации знаковой пьесы Теннесси Уильямса «Трамвай „Желание“». Итогом полувековой карьеры актёра стал целый арсенал диаметрально противоположных ролей: революционер Эмилиано Сапата («Вива, Сапата!»; 1952), древнеримский военачальник Марк Антоний («Юлий Цезарь»; 1953), байкер Джонни Страблер («Дикарь»; 1953), портовый работник Терри Маллой («В порту»; 1954), дон мафии Вито Корлеоне («Крёстный отец»; 1972), Он — Пол («Последнее танго в Париже»; 1972), учёный Джор-Эл («Супермен»; 1978) и помешанный на войне полковник Уолтер Куртц («Апокалипсис сегодня»; 1979). В 1961 году Брандо встал по ту сторону камеры, поставив вестерн «Одноглазые валеты».

Личная жизнь Брандо складывалась не так радужно, как актёрская карьера. У него было немного друзей (сам он считал настоящим и лучшим другом только Джека Николсона), а многие окружающие называли его «человеком с тяжёлым характером». Актёр был трижды женат, обладал огромным количеством романтических отношений с различными женщинами, а также по собственному признанию и с мужчинами, к концу жизни обзавёлся восемью детьми — и это не считая приёмных и тех, чьё родство с Брандо так и не было официально установлено. Вне актёрской деятельности Брандо был заядлым политическим активистом, поддерживавшим, в основном, Движение американских индейцев и за гражданские права чернокожих.